Плох или хорош был СССР?

У меня нет ностальгии по Союзу, есть недовольство современным государством и современной системой.

Люди, когда ностальгируют об СССР, они ведь ностальгируют не о колбасе за 2 рубля 20 копеек, не об очередях, не о партсобраниях. Маразма было хоть отбавляй. Но это было государство, которое гарантировало право на труд, право на бесплатное образование и медицину. Это было государство, которое защищало своих граждан и давало ощущение перспективы. Современное государство не дает такого ощущения. В СССР, если вы делали шаг от государства, то попадали в некую тень, государству было просто на вас плевать: вы могли отрастить волосы, слушать рок-музыку. Вас никто не трогал. Сейчас государство гораздо больше лезет к вам в мозги. Современный человек уже не может писать, читать, думать, слушать рэп. В СССР это носило больше теоретический характер, так проявлялось некое занудство.

Когда СССР распался, мне было 25 лет. Это был самый прекрасный возраст в моей жизни. Когда вам 18, 20, 25, то где бы вы ни жили, у вас будет все хорошо. Вокруг меня были самые красивые девушки, я был молод, я путешествовал автостопом по огромной стране. Рок-музыка, поэзия — это особая жизнь. Но мне и не нравилось многое. Например, я ушел из комсомола по собственной заявке, поддерживал христианско-демократическое движение. Я понимал, что СССР отстает от современного понимания свободы, и, когда началась перестройка, я искренне верил в то, что мы можем сохранить формат огромного государства, но при этом добиться гражданских прав и свобод. В итоге не получилось ни прав, ни свобод, ни государства. 

Наталья Рубцова, 44 года, бухгалтер, Екатеринбург:

— Я не сожалею о том, что СССР развалился. Это была страна, основанная и существовавшая на лжи и насилии. Причем в первую очередь по отношению к собственному народу. Очень рада за Прибалтику, что она смогла вовремя вырваться из «совка», жаль, что у остальных республик это не особо получилось. Ностальгии по СССР у меня тоже нет. Я стараюсь жить настоящим и будущим: своим и своей семьи. 

С трудностями в СССР мы сталкивались постоянно. С бытовыми, например, каждый день: талоны на колбасу, масло, сахар. Помню, что мама начинала закупать продукты к новогоднему столу летом. А эскимо я первый раз в жизни попробовала в Ленинграде, когда мне было 12 лет, у нас в Свердловске его просто не было. Обувь отец привозил из Москвы, когда ездил туда в командировки, обои для ремонта — из Ленинграда. С политическими трудностями моя семья столкнулась еще в 1937 году, когда прадеда арестовали и расстреляли по доносу. 

Мне кажется, что главным минусом жизни в СССР как раз и был тотальный дефицит, чувство постоянного унижения, необходимость в блате, чтобы что-то приобрести, хоть женские колготки, хоть автомобиль. К плюсам можно отнести возможность для любого ребенка бесплатно посещать спортивные секции, кружки. У нас в классе больше половины ребят занимались различными видами спорта, ходили на занятия в Дом пионеров или музыкальную школу. 

Проще и свободнее работать, конечно, в России. Главное — являешься ли ты профессионалом, а для того чтобы стать профессионалом, возможностей сейчас еще больше: доступность высшего или дополнительного образования, иностранные языки, наличие Интернета. 

Николай Сванидзе, 63 года, журналист и историк, Москва:

Я не вижу особых оснований сожалеть о распаде СССР. В Союзе меня особо никто не обижал, но режим, который существовал, мне не нравился. Сами по себе реалии Советского Союза у меня ностальгию не вызывают. Я ностальгирую о своей молодости, и не важно, прошла бы она в СССР или в Великом Московском княжестве. 

Мне не нравилось ничего из того, чтобы было бы связано именно с СССР. Мне нравились мои школьные и студенческие годы, мои друзья. Это были какие-то личные вещи, которые к режиму не имеют никакого отношения. Лично я ни с какими трудностями не сталкивался, кроме того, что был общий запрет на свободу слова. Но к этому все привыкли, а в детском и юношеском возрасте я много и не думал.

В СССР была определенная стабильность, надежность, уверенность в завтрашнем дне. Мы жили более дружно, но это была скорее привычка коммунальной жизни, когда все жили по баракам и коммунальным квартирам и все привыкли к такому тесному общению. В этом были свои плюсы и свои минусы, последних, конечно, больше. Главное, что сталкивались только на курортах, потому что узбеков видели, только если приезжали в Узбекистан, жителей Кавказа — если приезжали к ним. Все были привязаны к своему месту жительства, миграция была намного меньше, чем сейчас. Неизвестно, что было бы, если бы она была такой, как сегодня. Может быть, дружбы было бы меньше. 

Свобод в СССР никаких не было вообще. Выезжать за границу было нельзя, говорить ничего было нельзя, писать ничего было нельзя: свободно писать мог только спортивный журналист. «Динамо» — «Спартак» — 1:2, счет на табло, тут не соврешь. Были времена, когда привязывались даже к длине волос, ширине брюк. Сейчас, конечно, свобод гораздо больше, несопоставимо. 

Юрий Кечеджиян, 68 лет, геолог, Ростов-на-Дону:

— У меня неоднозначное мнение о распаде СССР. С одной стороны, Союз для меня — это то место, где я родился, где прожил большую часть своей жизни. Я очень долго гордился своей страной, сверхдержавой, которая одержала великую победу в войне ценой жизни миллионов людей. Еще я ценил жизнь в СССР за спокойное и счастливое будущее, гарантированное на десятилетие вперед и для молодых, и для пожилых. Мне нравилось, что наша жизнь была расписана от нашего рождения до ухода на тот свет. Детские сады, школы, которые давали прекрасное образование, трудоустройство для выпускников вузов, забота о пожилых людях: пенсии, путевки в санатории, на отдых. Я благодарен Советскому Союзу за то, что у нас была возможность гордиться успехами наших соотечественников в космосе, балете, военной сфере, спорте. Особенно ценилось многонациональное государство, отсутствие национальных распрей и антагонизмов. 

Но, с другой стороны, мы жили за таким железным занавесом, который отрезал нас от всего остального мира на долгие-долгие десятилетия. Мы не знали, как жили люди за границей, нам все время говорили, что они проклятые капиталисты, угнетенные трудящиеся. Эта невозможность общаться с миром, этот запрет на свободное передвижение — огромные минусы того времени. У нас, выращенных в СССР, не вызывало сомнений то, что мы идем верным путем. Появились такие сомнения лишь на завершающей стадии, потому что коммунистические лозунги были оторваны от реальности. У нас не было элементарных продуктов питания, нормальной одежды. Нашими золотыми словами были — дефицит и блат. КПСС была доминантной, а всякое инакомыслие наказывалось. Все, кто пытался высказать мнение, отличное от мнения партии, становились изгоями.

Наверное, у меня все же нет никаких сожалений. Это история многих десятилетий, раз так случилось, так и должно было быть. Ностальгии по государству тоже нет, есть ностальгия по той молодости, которая уже ушла: по студенчеству, армии, друзьям. 

Наше современное общество далеко не совершенно, мы не знаем, что случится завтра, и не можем строить планы на будущее, но свобод и возможностей сейчас, безусловно, больше. 

Сергей Корзун, 62 года, основатель и первый главный редактор радиостанции «Эхо Москвы», профессор НИУ ВШЭ, Москва:

— О распаде СССР я не сожалею. Мы ведь не сожалеем о распаде урана, например. Приходит время — империи распадаются, ведь то, что их цементировало, больше не действует. Идея коммунизма была утопией, а социалистическая реальность СССР — воплощенной антиутопией. Иногда я, конечно, ностальгирую по своей молодости, которая пришлась на советское время, но с возрастом всё меньше.  

Трудности, с которыми я сталкивался в СССР, перечислять не буду, ведь жизнь тогда была намного менее удобной, чем сейчас. Но и обвинять только советскую власть не возьмусь, потому что революция в технологиях кардинально поменяла жизнь не только в России. Главное, что мне не нравилось в СССР, — это особо извращенная политкорректность, то есть почти официальное двуличие. В брежневские времена на людях надо было говорить «правильные» вещи о роли партии, преимуществах советской экономики, мудрости членов политбюро и лично генерального секретаря ЦК КПСС, а в близком кругу уже вполне свободно обсуждалась реальность: геронтократия, бардак, дефицит всего и вся, тупые идеологические лозунги. 

Второе, что мне не нравилось, — практическая невозможность легально заработать побольше денег. Зарплаты при социализме отличались всего в разы, а не в сотни раз, как сегодня. В конце 80-х я сходил с ума от невозможности купить себе квартиру, пусть и небольшую. Решил задачу только в 2000-м, уже в рыночной экономике и с ипотекой. 

Третье — нехватка и очереди. Меня ломало в них стоять, поэтому старался обходиться тем, что было возможно купить без них или по блату.  

Но было и то, что нравилось. Например, бесплатная медицина, которая действительно была бесплатной, но не совсем медициной. Бесплатное образование — действительно бесплатное, но довольно скучное и догматичное. Кто-то говорит об особом коллективистском духе того времени, мне же кажется, что это миф, идеологема. Люди демонстрировали показной коллективизм ради лояльности власти, а в быту как дружили по своим интересам, так и продолжали дружить. 

Первое собственное дело, радио «Эхо Москвы», я начал в 1990 году. Это был еще СССР, но происходил уже закат социализма, Горбачев многое успел изменить в стране. Без всякого сомнения, свободнее и интереснее работать в России, а вот проще, скорее, в СССР. Тогда на работе не «выгорали», а работали в большинстве своем спустя рукава. «Как вы нам платите — так мы вам и работаем» — вполне реальная формула уравнительной социалистической экономики. 

Эльвира Дырхеева, 79 лет, пенсионерка, Москва: 

— Я не сожалею о развале СССР, ведь сейчас мы живем лучше, чем жили тогда. Возможностей больше и для работы, и для учебы, и для путешествий.  

Трудностей и проблем в Союзе было много. Я жила на Байкале и, когда я работала, у нас директор был бурят, главный инженер был бурят. Одно время он хотел поставить меня заместителем, но не мог, потому что на предприятии две руководящие должности занимать должны были русские и еще две — представители другой нации. Я была вынуждена уйти на другую работу. Там спросили, являюсь ли я членом партии. Когда узнали, что да, только тогда согласились принять. Никто не судил о тебе по тому, хороший ты человек или плохой.

Сейчас больше свободы. Тогда что-то не так сказал — и тебя сразу по 58-й статье. Мой родственник был учителем в школе, он сказал что-то несоответствующее и его отправили по этой статье в лагеря. Большой проблемой был квартирный вопрос. Мой отец погиб на войне, а мы с мамой получили квартиру через двадцать с лишним лет после войны, и то она обивала все пороги. Зарплаты были очень низкие. 

Были и хорошие стороны. Все нации дружно жили, все были равны, в независимости от того, узбек ты, казах или русский. Несмотря на недостаток во всем, люди были как-то добрее друг к другу, отношения были другими.