Сейчас российские СМИ активно пишут об имаме Шамиле в контексте оценки его главой Чечни Рамзаном Кадыровым и развернувшейся следом полемики. 160 лет назад русские газеты тоже писали о Шамиле, но имели куда более серьезный инфоповод. В августе 1859 года осажденный имам был вынужден сложить оружие, прекратив тем самым возглавляемую им многолетнюю войну горцев против Империи. И на правах почетного пленника выехал в Россию. Путь был долгим, с остановками. Моздок, Ставрополь, Харьков, встреча с царем в Чугуеве, Курск, Орел, Тула, Москва, Санкт-Петербург и, наконец, Калуга. Газеты освещали буквально каждый шаг Шамиля. Чтобы понять, как Россия встречала Шамиля, прочтите всего лишь несколько заметок из прессы тех дней.

«С быстротою молнии разнеслась но Петербургу телеграфная депеша, известившая о взятии в плен Шамиля и об отправлении его в Петербург, все новости общественной жизни, все вести о предстоящих увеселениях, — все, одним словом, что только интересовало жителей Петербурга, — все побледнело, оказалось бесцветным в сравнении с громадным интересом, возбужденным этой вестью...»

(Санкт-Петербургские ведомости - 1859, 6 сентября)

«Народ толпами окружал экипаж чеченского героя и с жадностью старался взглянуть на личность, так долго представлявшуюся ему в каком-то неопределенном виде. Любопытство толпы было, впрочем, вознаграждено, Шамиль в экипаже своем от Тифлисских ворот до самой квартиры ехал довольно тихо, и многим удалось в то время увидеть загадочного героя или в окна кареты или когда он выходил из экипажа и отправился со своим сыном в назначенные ему покои. Другие любопытствующие крайне сожалели, что им не пришлось взглянуть на Шамиля, и недовольные, отправлялись в Воронцовский сад. Здесь, на просторе, общество трактовало о Шамиле... »

(Ставропольские губернские ведомости - 1859, № 37)

«Говорит он тихим, несколько глухим голосом. Речь его увлекательна, по словам горцев, «из глаз его брызжет огонь, а из уст сыплются розы». Поступь его величественна и исполнена достоинства. Вполне владея собою, имам требует безмолвной покорности и от окружающих».

(Подснежник. Журнал для детского и юношеского возрастов - 1859. № 9.)

«...Ни жар, ни голод, ничто не могло заставить толпу отказаться от удовольствия видеть того, кто так долго был грозою Кавказа; но зато, когда Шамиль, остававшийся у себя дома, в 5 часов выехал, чтобы прокатиться по городу — толпа хлынула за ним и не оставляла его ни на минуту до тех пор, пока он не вошел в театр, где для него назначен был экстренный спектакль, который его, по-видимому, очень занял».

(Санкт-Петербургские ведомости - 1859, 29 сентября)

«Толпа бежит навстречу небывалому гостю — он выходит из кареты; белая чалма мелькнула, и Шамиль, поднявшись по лестнице, ушел в отдаленные комнаты с сопровождающим его генерал-майором Тромповским, сыном Кази-Махматом и двумя приближенными мюридами. Любопытные устремились за ним и наводнили переднюю залу с твердым намерением ближе присмотреться к Шамилю. Он был в решительной осаде, но не так упорно держался он тут, как в неприступном Гунибе: двери вскоре отворились, и зрителям представился знаменитый имам Чечни и Дагестана, старик 63 лет, но бодрый и величественный, росту высокого, сложения стройного, с седою, но подкрашенною вишневым цветом бородой; на задумчивом его лице — беспредельная скорбь, на устах — приветливая улыбка; на нем черная черкеска и полное вооружение, а на голове — с плоским красным верхом белая чалма из тонкой ткани, кусок которой спускается назад»

(Курские губернские ведомости — 1859, 24 октября. № 43)

«Войдя в гостиную, Шамиль был представлен начальнику губернии и, по приглашению его, занял место на диване, рядом с переводчиком. Молодой Кази-Махмат из почтения к отцу, а мюриды из уважения к имаму стояли поодаль. Получив, спустя несколько минут, от своего повелителя разрешение сесть, Кази-Махмат с приятным удивлением испытал силу давления пружин наших комфортабельных кресел и, несколько раз повторив процесс приседания, окончательно уселся».

(Курские губернские ведомости — 1859, 24 октября. № 43)

«В сенях, на лестнице и в передней толпились любопытные разных полов и возрастов, разных сословий и состояний. Грациозные шляпки и крылатые мускетеры (mousquetaires) с флюгерами, пушистые мантилии, пропитанные букетом mille fleurs, перемешались с оборванными пальто, пропитанными букетом питейных домов. Все эти разнородные элементы примирились в ожидании столь необычайною явления и образовали одну сплошную, непроницаемую массу, которой один конец примыкал к дверям имама, а другой — к тротуару, унизанному жандармами и нолициею... Замечания, толки, разговоры о Шамиле варились, как в котле...»

(Курские губернские ведомости — 1859, 24 октября. № 43)

«Что такое Шамиль? Признаюсь, мне, грешному, как, вероятно, и многим, думалось, что в предводителе воинственного народа я увижу какого-нибудь нового Тамерлана или Чингиз-Хана, перенесенного в XIX век из давно минувшего времени. Сознавая всю его даровитость, даже гениальность, я ожидал, впрочем, видеть его совершенно чуждым всякой европейской цивилизации; но с первого же шага в Россию Шамиль поразил всех своею общительностью и, можно сказать, даже утонченной светскостью в обращении, необыкновенным тактом, с которым применяется он к своему настоящему положению. В Петербурге Шамиль очаровал всех умом и любезностью, и теперь про него, этого грозного Шамиля, говорят: «Да это премилый старик!»

(Русский Инвалид - 1859, 21 октября. № 226)

«Каждому жителю Петербурга известно, что во все время пребывания Шамиля в нашем городе общее внимание было обращено исключительно на эту замечательную личность. Где только показывался пленный имам, его ждала на пути и за ним следовала толпа: везде толковали о наружности Шамиля и его приближенных; фельетоны журналов наполнялись схваченными налету подробностями о его плене и путешествии; одним словом, представитель мюридизма вполне овладел любопытством не легко поддающегося новизне Петербурга и с честью поддержал право исключительно занимать здешнюю публику.

И действительно, Шамиль, проповедник и глава мюридизма, умел 25 лет не только удерживать в повиновении дикие толпы горцев, но соединил в одно целое разнородные племена их, и силою воли и неоспоримых дарований отсрочил надолго падение Дагестана перед настойчивыми усилиями русских. Этот Шамиль до сих пор был для нас лицом почти сказочным, имя которого только изредка громко раздавалось в донесении о какой-нибудь новой кровавой схватке на Кавказе. Со времени набега в 1854 г. в Кахетию и плена семейства князя Чавчавадзе Шамиль получил еще большую известность. В живом рассказе автора истории «Кавказских пленниц» Шамиль явился уже не горским вождем, но лицом живым, со страстями и привязанностями — и этот загадочный герой кровавой эпопеи, наконец, явился в Петербург. Понятно, почему каждый с жадностью бросался ему навстречу, чтобы взглянуть на бесстрастное лицо имама и своими глазами проверить впечатления» вынесенные из чтения истории «Кавказских пленниц».

(Русский Инвалид - 1859, 21 октября. № 226)

«Имя Шамиля повторяется теперь всею Россиею — и все с любопытством бегут смотреть на человека, который более тридцати лет сопротивлялся России, защищаемый неприступными горами и непроходимыми дорогами... Все города, по которым он должен был ехать, пришли в волнение: и приготовились встречать чуть не с триумфом нашего недавнего врага; наконец, с 26-го сентября знаменитый имам Чечни и Дагестана сделался гостем Петербурга и произвел в нем настоящее волнение. Все внимание публики обращено на этого замечательного человека, который только силою своей непреклонной воли, без знатности происхождения, без богатства и других преимуществ умел покорить своей власти весь Дагестан и имел влияние даже на другую сторону Кавказа».

(Иллюстрированный семейный листок - 1859. Т.I. - № 33-34.)

«Шамиль уехал в Калугу из Петербурга, но желающие иметь превосходные фотографические портреты: имама, его сына, и сопровождающих их беков и офицеров, могут получать эти портреты в магазине Струговщикова, Водова, Похитонова и Комп., на углу Невского проспекта, в здании Главного Штаба. Портрет Шамиля поразительно хорош и верен».

(Русский Инвалид - 1859, 10 октября. № 217)

Разумеется, эта подборка призвана не рассказать о путешествии имама Шамиля по России, а всего лишь помочь читателю почувствовать атмосферу приема, оказанного Россией своему вчерашнему врагу и царившее в обществе настроение. Самому же путешествию, чрезвычайно насыщенному и интересному, посвящена целая книга, написанная и изданная в Махачкале в 2016 году. Называется она "Имам Шамиль. Последний путь", а написал ее дагестанский историк Доного Хаджи Мурад - биограф Шамиля и лучший на сегодня специалист по военной истории Кавказа. Если интересуетесь историей жизни имама - обязательно прочтите.

Источник : https://zen.yandex.ru/media/epolet/kak-rossiia-shamilia-vstr...

Уважаемые друзья! Обязательно ставьте лайки и подписывайтесь на сайт  и делитесь своим мнением в комментариях!

Рекомендую также прочесть: 

Месть Сталина героическому чеченскому и ингушскому народам (https://otari.mirtesen.ru/blog/43407661257)

Кавказ – это место рождения белой расы и истинных арийцев(https://otari.mirtesen.ru/blog/43027737714/)

Маздак — первый в истории человечества «коммунист» , совершивший социалистическую революцию(https://otari.mirtesen.ru/blog/43244401984/)